Свет в Шипучем овраге

Урок рисования вышел печальным. Да и как не грустить..." Веньке и остальным ребятам нужно рисовать конюха Овесыча, а тот пришел в школу с синяком.
Синяк он принес на лбу. Идет и всем рассказывает:
- Это я за бабочкой наблюдал! За капустницей!
- Разве бабочки нападают на людей? - удивилась Нина Васильевна, которая ведет биологию и все про бабочек знает.
- А она и не нападала... Она к колодцу летела.
- Это бывает, - подтвердила Нина Васильевна. - Летают они к колодцам.
- А у колодца - журавель...
- Неужели вернулся с юга? - ахнула Нина Васильевна. Овесыч помотал головой.
- Нет, я про другого журавля. Про шест, которым воду черпают. Ведро еще к тому месту приделано. Капустница-то ведро заметила... - Овесыч вздохнул. - А я его не заметил. Вот и схлопотал донышком ведра по лбу!
Сел Овесыч перед Венькиным классом. Ногу на ногу закинул. Бодрится. А видно: переживает.
- Может, в другой раз вас нарисуем? - предложил Андрей Андреевич, учитель рисования. Овесыч не согласился:
- Вот еще, из-за бабочки урок срывать! Синяк - не шишка!
- Да, - сказал Андрей Андреевич. - Шишку бы ребята не нарисовали. Светотени мы еще не проходили. Шишки в следующем году рисовать будем. Приходите... Овесыч обещал подумать.
Андрей Андреевич обрадовано кивнул головой и подмигнул ребятам. Мол, начинайте... Уж больно вид у Овесыча хорош! Страдающий вид! Пушистые, как у кобылы Простушки, ресницы полуопущены. У глаз печальные морщинки. Уголки губ поджаты, словно уздечкой стянуты.
Раскрыл Венька коробку карандашей и давай печаль Овесыча на бумагу переносить.
Замечательный получился портрет. Не только лицо Овесыча, но и его соломенная шляпа печалью дышит.
На шляпе Венька нарисовал бабочку-капустницу. Капустница держала в лапках полевой бинокль. Это для того, чтобы было понятно: наблюдательная бабочка!
Потом Венька принялся за самое главное. За синяк! Вынул из коробки черный карандаш. Примерился к портрету. И вдруг услышал:
- На-до-е-ло!
Венька с недоумением посмотрел на карандаш. А того даже потрясывало от возмущения.
- Что тебе надоело? - спросил Венька.
- Все! Все надоело! Сделал из меня козла отпущения! К остальным карандашам ты по-человечески относишься! А ко мне? Ко мне?! Ни в грош меня не ставишь! Самую черную работу подсовываешь! Когда ты меня из коробки достаешь?! Когда нужно войну рисовать! Дым и копоть! Когда пожар!.. Головешки, сажа! Если пиратов рисуешь, без меня, конечно, не обойтись. Повязки пиратские, черный флаг на рее!.. А мне надоело! Я устал от пиратов, от войн, от пожаров! Я хочу света! Я хочу быть в рисунках, где рожь и васильки, где цыплята клюют арбузную корку. Я не хочу, чтобы от моей работы люди хмурились. Венька опустил голову.
- Как же я нарисую черным карандашом желтого цыпленка? - спросил он. - Я же не виноват, что внутри у тебя черный грифель.
- У тебя у самого черный грифель внутри, - отрезал карандаш. - А у меня душа! Чистая и светлая!
Венька пошел на попятную.
- Хорошо, - пообещал он. - Больше тебя не трону. Синяк Овесыча можно и фиолетом раскрасить. Ложись в коробку, отдыхай!
- Да не буду я отдыхать! - еще сильнее возмутился карандаш. - Думай, что предлагаешь. Венька задумался.
- Ну, хорошо, - пообещал он. - Хочешь, я останусь после уроков? И мы с тобой нарисуем... Нарисуем... Кучу угля! А рисунок назовем "Зима в Сугробихе". Все будут смотреть на картинку, вспоминать пургу и представлять жаркую печку, в которой весело горит наш уголь. Очень веселый рисунок получится, теплый, уютный.
Черный карандаш вырвался из Венькиных пальцев, сделал в воздухе сальто и приземлился на парту, на чистый лист бумаги.
Ловко балансируя на своем отточенном острие, он написал на бумаге: "Не доверяешь ты мне, не доверяешь..."
И добавил вслух:
- Давай сходим после уроков к Шипучему Оврагу. Я тебе покажу...
А что покажет, карандаш не сказал. Он замолчал, потому что к Венькиной парте подошел сам Овесыч.
- Ого-го! - закричал Овесыч. - Вот где Третьяковка! Какой портрет! Какое сходство!
Учитель рисования поспешил к Веньке. И одноклассники - тоже.
А Овесыч - ну, чем не экскурсовод из картинной галереи? - все нахваливает:
- Вы на синяк обратите внимание! Какой праздничный, какой нарядный! А на бабочку гляньте! Как живая на моей шляпе пристроилась! С таким биноклищем! Будь у меня бинокль, я бы никогда о ведро не ударился.
Овесыч, присмирев, долго разглядывал оптический прибор. Потом заторопился домой.
- Андрей Андреевич, - сказал он на прощание учителю рисования. - Как будете шишку проходить - предупредите заранее. Сами понимаете, подготовиться надо.
Вслед за Овесычем разбежались из класса ребята. Урок рисования закончился. Но не для Веньки.
Венька, прихватив мольберт, бумагу и карандаш, потащился к Шипучему оврагу.
Овраг этот - метрах в пятидесяти от Сугробихи. Прямо посреди пшеничного поля. Летом идти к нему одно удовольствие. Пшеницу штормит. Бронзовые волны, позолоченные на гребнях, спешат к горизонту. А над ними, как пиратские парусники, кружат вороны. Деревянный настил, который сугробихинцы протянули к оврагу, нагрет солнцем. На нем греются множество разных животиков, брюшек и пузиков - шмелиные, стрекозиные, лягушачьи.
А сейчас... Настил пуст. Кругом унылая чернота. Одни бесконечные борозды. Поле вспахали, но даже еще не засеяли. Идет Венька через голое пространство и гадает, что забыл обиженный карандаш в Шипучем Овраге? Чем удивить собрался?
Шипучий Овраг Венька знает вдоль и поперек. Сколько раз там бывал!
Когда-то Овраг хотели запахать. Но не успели. На его дне вдруг пробился родничок. Да не обычный, а минеральный. Вода оказалась такой вкусной, что Овраг решили не трогать. Лишь посадили по его краям черемуху, чтобы не расползался. И получилось совсем здорово! В августе спелая черемуха осыпалась на дно Оврага, прямо в родничок, - и минеральная вода, настоянная на ягодах, превращалась в лимонад, терпкий, шипучий, прохладный.
"Что это карандашика к роднику потянуло? - гадает Венька. - Может, он химический какой? Обмакнет свой грифель в воду - и вместо черного станет желтым, как цыпленок, или бордовым, как зрелый арбуз".
Но карандаш к воде даже не спустился. Он выпорхнул из Венькиных пальцев, описал в воздухе крюк, показывая, где установить мольберт, и вернулся, словно бумеранг, в Венькины пальцы. Потребовал:
- Чуть придержи меня. Но не мешай. По бумаге я буду сам бегать.
Венька слабо сдавил карандаш. Поднес его к мольберту. Черный грифель зашуршал по ватману. Там стали появляться линии, мелкие крестики, загогулины. Вовсе не желтые и не сочно-розовые. Черные!
От разочарования Венька уставился на Шипучий Овраг. Но и там немного радости взору! Черемуха еще не цвела. Ее ветки смотрелись темно, сонно, почти сливались с бороздами, с отвесным обрывом, с тенями на дне Оврага. Шипучая пена по ободу родникового блюдца казалась серой - от той же тени.
Венька поморщил нос. И не напрасно! Ноздрей вдруг коснулся черемуховый запах. Прохладный, крепкий, лимонадный - он лился с бумажного листа.
А на самом ватмане... Там ярко, свежо, свадебно цвела черемуха.
И родничок на рисунке был не просто родничком. А принадлежностью какого-то праздника. Он торжественно серебрился на дне Шипучего Оврага - не невестина ли фата? Пузырьки воздуха на поверхности посверкивали, словно перламутринки.
И солнце!.. Оно зашло за белесую тучу, но яркости не потеряло!
Столько света и радости было в рисунке черного карандаша, что Венька не сразу решился заговорить.
Лишь спустя время спросил:
- Как же ты это сделал?
Глупый и наивный вопрос для того, кто уже третий год проходит в школе рисование.
Но карандаша вопрос не смутил.
- Как я это сделал? - переспросил он. - А никак... Если рисуешь что-то красивое, рисунок не получится черным. Красота - она всегда сияет.
Только тут Венька заметил, что черемуха, родник и солнце не просто белые, а сияющие.
Это же подтвердил и Овесыч. Когда Венька вернулся в Сугробиху, тот сидел на своем крыльце. Верхом на перилах. В руке Овесыч держал бинокль.
- Бабочек, - пояснил, - наблюдаю! А потом поинтересовался:
- Чем ты, Венька, в Шипучем Овраге занимался? Уж не бенгальские ли огни жег? Такое сверкание - даже отсюда видно. Хорошо, я не через оптику наблюдал за Оврагом. А то бы глаза обжег!
- Не-а, дядя Овесыч, - успокоил Венька конюха. - Не обожгли бы. Сияние для глаз не вредно. А вот тьма и мрак - да! Их вы в бинокль лучше не разглядывайте...

Юрий Шинкаренко

01.07.2000