Иванова, Петров, Сидорова

Петров был двоечник и любил Сидорову. А Иванову - отличницу и соседку Сидоровой по парте терпеть не мог. Причем эти любовь и ненависть зародились в его сердце одновременно.
Раньше-то жизнь Петрова текла беззаботно. Он мирно сидел за партой, разглядывал в окно ворон, а при словах учителя "К доске пойдет..." нырял под парту.
Однажды его умудрились все же вызвать к доске.
Петров, было, начал что-то мямлить, но поймал на себе нежный взгляд Сидоровой и... онемел.
Сидорова открыла учебники и стала шепотом подсказывать. Иванова дернула соседку за рукав и укоризненно покачала головой. Сидорова покраснела и замолчала, потупив нежный взгляд. Ну, а Петров так и простоял у доски до конца урока - онемевший и растерянный.
Зато на перемену он выбежал разъяренным и с той поры гонялся по школе за Ивановой. А когда настигал, то со всего маха опускал портфель на ученую отличницыну голову.
- У, дурак! - раздавался в ответ плаксивый голос.
Как-то раз Петров загнал отличницу в угол. Поднял портфель, готов был обрушиться на нее...
- Влюбился - так и скажи! - воскликнула вдруг Иванова. - А рукам волю не давай!
Петров от неожиданности застыл, соображая, как могла Иванова догадаться о его тайных чувствах к Сидоровой?
Он же Сидорову тихо обожал. Не толкал, не дразнил, не отнимал тетради с домашним заданием. Вообще не разговаривал - боялся обидеть.
- В кого? - опомнился, наконец, Петров. - В кого влюбился?
- В меня! В кого же еще?! Знаем, знаем! Кого любят - за тем и бегают! - И отличница гордо прошествовала мимо. Конечно, ей было приятно, что в нее влюблены. И даже неважно, что это всего-навсего заурядный двоечник.
Только теперь Петров заметил, что весь класс шушукается и переглядывается: наблюдает за ним и за Ивановой, за развитием их отношений.
Отличница бросала вокруг победные взгляды. А Сидорова тихо страдала.
Петров соображал туго - три дня, наверное.
И вот...
- Си-до-ро-ва-а-а! - эхом разнеслось по коридору. - Эгей!
Сидорова обернулась - к ней со всех ног летел Петров. Во вскинутой руке - портфель!
Улыбка осветила лицо Сидоровой. Она бросилась наутек...
Но Петров догнал и со всей силой своей любви приложил портфель к спине возлюбленной.
- У, дурак! - охнула счастливая Сидорова.

Батончики

Второй день Андрей влюблен в Елкину, а она и не догадывается.
Признаться? Но как? Что-то мешало подойти и сказать: "Елкина, я тебя люблю". Наконец его осенило.
На большой перемене Андрей вынул из портфеля горсть "Батончиков" и подозвал Сережу. При виде конфет глаза у того радостно, заблестели.
- Отнеси Елкиной, - попросил Андрей. И Сережин взгляд мигом потух, как пламя спички от сквозняка.
- А сам-то ты чего? - насупился Сережа.
Андрей не ответил. Он продолжал напутствовать друга.
- Слышь, Серега! Она начнет есть, а ты спроси: "Елкина, ты любишь "Батончики"?" Она ответит: "Люблю". Тогда скажи: "А Андрей любит тебя". И слово в слово запомни, что она тебе на это скажет. Понял?
Сережа вытаращил глаза, ничего не понял, но согласно кивнул.
Андрей облегченно вздохнул:
- Ну, дуй! Я тебя здесь подожду.
Елкина доедала последнюю конфету, когда Сережа уныло спросил:
- Елкина, ты "Батончики" любишь?
- Не-а. Терпеть не могу! - и облизнула выпачканные конфетами губы. Сережа возвращался не спеша.
- Ну что? - едва не задохнулся вопросом Андрей.
- Все слопала, - и Сережа сглотнул слюну, - в пять секунд. И ни одного не оставила.
Андрей досадливо отмахнулся.
- Сказала что? Любит? Сережа покачал головой:
- Терпеть, говорит, не могу. Андрей ничего не ответил, крепко сжал кулаки.
А после уроков он нагнал уходящую домой Елкину, забежал вперед и торжественно-громко сказал:
- Елкина, и я тебя ненавижу!

Ирина Антонова

01.04.2001